Ветер крепчает - постпремьерное

В четверг вечером я вернулся с всероссийской премьеры нового (официально – последнего, но мы все еще надеемся) фильма Хаяо Миядзаки «Ветер крепчает». В Москве тогда же можно было увидеть ленту с субтитрами, но в Воронеже проходил еще и премьерный показ российского дубляжа «Ветра» — потому что студия дубляжа «Реанимедиа» находится именно в Воронеже.

Перед показом Александр Фильченко, режиссер дубляжа, сказал: «Когда это кино попало к нам – мы не поняли, это нам повезло, что оно нам досталось, или им», имея в виду то ли авторов, то ли прокатчиков. Кто-то из зала крикнул в ответ: «Это нам повезло!» , имея в виду, очевидно, зрителей.

Он не ошибся.

Нам повезло со всех сторон. И дубляж не подвел, и кинофильм все-таки вышел на экраны, хотя еще пару месяцев назад были тревожные вести, что этого не будет из-за смены руководства у прокатчиков. Как же хорошо, что все уладилось.

На 70-м Венецианском фестивале, в официальную конкурсную программу которого вошел фильм, было объявлено, что Миядзаки этим фильмом завершает свою карьеру. «Творческий путь художника длится десять лет», — говорит Капрони, итальянский авиаконструктор, который на протяжении всего фильма снится главному герою. Лукавите, мэтр, устами своего персонажа! Вы в 78-м начали снимать (а мангу рисовать и того раньше), и, если вы, в огорчение нам всем, сдержите свое слово, то это выйдет 36 лет, почти в четыре раза больше.

Я постараюсь обойтись без спойлеров. Впрочем, вы можете прочитать биографию Дзиро Хирокоси (если что, Миядзаки был с ним знаком), и общий сюжет будет немного предсказуем — хотя полностью экранизацией биографии фильм назвать нельзя, это, скорее, сон о великом авиаконструкторе, в котором в эту историю вплетается любовная линия, вдохновленная Тацуо Хори.

Исторически фильм очень точный, а местами так вообще — энциклопедия промдизайна начала ХХ века. Паровозы, поезда, машины, что там говорить, даже кульманы выглядят именно так, как им положено. Смотрите, а вот тот самый Капрони, которого я уже упомянул — вот он в фильме, вот он на фотографии. В самом начале фильма есть и точная привязка к дате — Великое Токийское землетрясение 1923 года.

«Ветер крепчает» нарочно сделан в очень простой манере. Более того, звук в нем вообще моноканальный. В нашу эпоху долбидиджитала! Но это еще не все: все, абсолютно все звуки в фильме, если не считать музыку, — это не звуковые эффекты. Это голоса. Это кто-то бубнит за двигатель самолета, ревет за пожар, посвистывает за ветер. Как будто на дворе середина двадцатого века.

Это байопик, производственное кино, не сказка и не легенда, как предыдущие фильмы Миядзаки. Большую часть времени Хирокоси учится, чертит самолеты, курит, чертит самолеты, едет в поезде, чертит самолеты. И видит сны.

Если бы это снимал кто-то другой, смотреть бы ленту согласились лишь патриотичные японцы, преисполняющиеся гордостью за родную «Мицубиси». Но, как было сказано выше, нам повезло. Это был Хаяо.

Знаете, на титрах половина зала вытирала слезы. Японцы тоже рыдают, но при этом костерят мэтра за то, что о Японии в кино отзываются на редкость нелестно… Зато правдиво. «Представляете, он думал, что живет в демократическом государстве», — невесело смеясь, говорит о главном герое его начальник, а весь зал на российской премьере нервно хихикает.

Маэстро под конец снял очень японское кино. Тут нет взрывающихся вертолетов, кульминации, катарсиса, задранного темпа, невероятного монтажа, сложных ракурсов. Фильм неспешно порхает, как бумажный самолетик, ружья, висящие на стенах, не стреляют — они там для того, чтобы создавать обстановку, самолетик плавно садится на землю, белый зонтик ветер уносит в небо, и под прекрасную песню, простую, словно играющую на старом радио, идут титры.

Все. Вы понимаете, это все. В этом фильме ничего нет. Но при этом он абсолютно волшебен. Он невероятно антивоенный — все фильмы Миядзаки кричат «Нет войне», кто громе, кто тише. «Ветер крепчает» не кричит.

В нем просто — все и так понятно. Живи, строй самолеты, люби.